Таким образом оказывается, что любовь — один из столпов народной этики — сама по себе целый этический мир, внутри которого есть собственное добро и зло, есть своя праведность и неправедность. Так возникает еще одна проблема, которую ставит Гарабет Ибрэиляну в повести «Адела».
Видный литературный критик и общественный деятель, отстаивавший всю свою жизнь права трудового крестьянина, ратовавший в литературе за реалистическое отображение деревенской жизни, и вдруг на закате творческой деятельности преподнес миру элегию о любви! Казалось бы, что молодая Генриэтта Ивонна Сталь и пожилой Гарабет Ибрэиляну должны были бы поменяться местами: начинающему писателю, да еще женщине, скорее пристало бы описать любовную историю, а умудренному опытом человеку, наоборот, показать суровую правду деревенской жизни. Но все было как было! И ничего парадоксального, если вдуматься, в этом нет. Ивонна Сталь превратила в литературное явление тот кусок деревенской жизни, которому сопереживала, мучаясь и радуясь вместе с Войкой и ее мужем Думитру. Иное дело — Гарабет Ибрэиляну, который шел к своей повести путем мыслителя, философа, моралиста.
Родившись в семье весьма среднего достатка (отец его был счетоводом, а мать портнихой), Ибрэиляну в годы ученичества вел традиционную жизнь талантливого мальчика из низов: упорно и жадно учился, а чтобы учиться, подрабатывал, как это чаще всего бывало, репетиторством. Обостренное чувство справедливости приобщает гимназиста к марксистскому кружку, но потом его захватывают идеи «попоранизма» — русского народничества, перенесенного на румынскую почву, — среди которых наряду с культуртрегерством главной была идея справедливого воздаяния крестьянству, «главному работнику» нации, несправедливо униженному, идея «расплаты за долги», которые копились столетиями у тех, кто пользовался и пользуется крестьянским трудом. Учитель гимназии, а потом профессор Ясского университета, Г. Ибрэиляну в 1907 году становится членом редакционной коллегии журнала «Вьяца ромыняскэ», основанного Константином Стере, идеологом и главным поборником попоранизма. Румынская общественная мысль, напряженно сосредоточенная вокруг крестьянского вопроса, порождает и литературу, в центре которой крестьянская жизнь, народные характеры, литературу социально насыщенную и реалистическую, правдивую до грубого натурализма. И волею судеб, можно сказать, во главе этой литературы становится Ибрэиляну, человек широких литературных взглядов, с тонким художественным вкусом, принципиальный демократ, человек большой души, поборник справедливости.
Однако жестокая правда жизни отвергала прекраснодушный идеализм попоранистских идей, упования на возможность создать социальную гармонию между имущими классами и трудовым крестьянством на основе милосердия, доброжелательности, одним словом, на почве любви, понимаемой в расширенном и возвышенном смысле. Попоранизм отмирал сам собой, вытесняемый жестоким детерминизмом классовых отношений. Это чувствовал не только Садовяну, отдавший дань попоранизму в начале века до первой мировой войны, но и Ибрэиляну, которого следует назвать одним из столпов попоранизма.
Надо думать, что Ибрэиляну на закате жизни было чрезвычайно больно смотреть на разрушенные иллюзии. И прямо отречься от попоранизма, критически его проанализировав, видимо, было невозможно. Ибрэиляну, автор тонкого аналитического труда «Критический дух в румынской литературе и культуре», не мог собственной рукой приписать к нему последнюю главу о крахе долгое время лелеемых идеалов. Это было сверх его человеческих сил. Но невозможно было и просто похоронить в себе надежды и боль целого поколения, не разобравшись в сущности социально-этической доктрины, служению которой были отданы лучшие годы. И вот Ибрэиляну переходит из области социально-этических проблем в сферу чувств и этики. И это логично. Действительно, если все самые благородные чувства и возвышенные побуждения оказались в сфере жестких и даже жестоких социальных и классовых отношений всего лишь розовым прекраснодушием, то это вовсе не значит, что моральные ценности вообще ничего не стоят, наоборот, ценность их возрастает по мере того, как все жестче и бесчеловечнее становятся социальные отношения.
«Адела» — весьма своеобразное литературное произведение. Автор называет его отрывками из дневника. Итак, повесть или повествование о любви доктора Эмила Кодреску к Аделе, изложенная в виде дневника, то есть в виде хронологически расчлененной исповеди, самоанализа. Взаимоотношений в этой повести нет. Что думает, что чувствует Адела, остается неведомым. Ее слова, жесты, что так многозначительны для Кодреску, поскольку возбуждают в нем бурю переживаний, заставляя страдать, пускаться в рассуждения и погружаться в размышления, являются по сути дела картиной его внутреннего мира. Сужая переживания и течение любовного чувства до исповеди одного человека, до его рассуждений о собственных чувствах, до их анализа, Гарабет Ибрэиляну создает как бы своеобразный трактат о любви. Ибрэиляну исходит из естественного и неоспоримого положения, что любовь царит в сфере чувств, что она порождена инстинктом продолжения рода, но, рассматривая ее в сфере человеческих отношений, настаивает на том, что инстинктивное, чувственное начало должно быть осознано человеком, недаром же он именуется «человеком мыслящим», ибо в человеческой жизни, как личной, так и общественной, любовь не одностороннее выражение чувственного притяжения, оно должно быть обоюдным, взаимным, и человек чувствующий должен быть одновременно и человеком мыслящим, поскольку любовь накладывает на него определенные обязанности, требует, чтобы она совмещалась с этическими условиями и условностями, без чего не возникает необходимой гармонии, а значит, исчезнет и любовь.
Любовь Эмила Кодреску к Аделе — это муки, но это муки совести, которая обычно просыпается как сожаление о содеянном, если содеянное приносит другому человеку боль, несчастье, позор. Но у Кодреску совесть не «постфактум», а «предфактум». Она заговорила в нем вместе с вспыхнувшим чувством и повернет все: собственное положение, разницу лет, жесты и слова — все намеки, по которым можно угадать чувства Аделы, поверяет на возможность гармонии, слияния в единое целое, ибо Кодреску, как это можно вывести из всех его размышлений, понимает любовь как и древний греческий философ Платон, который писал: «Любовью называется жажда целостности и стремление к ней».
Как фон, на котором происходит драма совести, переживаемая Эмилом Кодреску, в повести даны несколько семейных портретов, изображающих чету Дувидов, супругов Тимотин, корчмаря и корчмарку, пару деревенских любовников. Фон этот не нейтрален, он вводится автором, чтобы показать, как же представляет себе идеал семейной жизни сам Эмил Кодреску. Автор не пытается изобразить мечту своего героя, он изображает ее методом отрицания: Кодреску то с легкой иронией, то саркастически, то брезгливо относится к проходящим перед его глазами парам, давая таким образом понять, что все эти варианты «не его романа». Так любовь оказывается под двойным контролем и совести и духовности, ибо все, что видит Кодреску вокруг себя, можно назвать, по меньшей мере, бездуховностью.
Повесть «Адела», это единственное художественное произведение критика и мыслителя Гарабета Ибрэиляну, следует рассматривать как итог развития общественно-философской мысли автора, как результат исторического опыта, который гласит, что социальные проблемы невозможно решать одними этическими мерами, но эта же повесть, утверждает, что в человеческом обществе без этики не может решаться
